Они выросли по соседству, их домики стояли рядом, на окраине города,среди полей, лесов и садов, а за ними виднелась чудесная колоколенка на старинном здании школы для слепых. Теперь им исполнилось по двадцать лет, и они не виделись целый год. Их отношения всегда были полны веселой товарищеской теплоты, но они никогда не говорили о любви. Его звали Ньют. Ее -- Катарина. Ранним вечером Ньют постучал в дверь Катарины, Катарина вышла на крыльцо. В руках у нее был толстый глянцевитый журнал -- она только что его читала. Весь журнал был посвящен исключительно невестам. -- Ньют, -- сказала она. Она очень удивилась, увидев его на пороге. -- Можешь пойти со мной погулять? -- спросил он. Человек он был застенчивый, даже с Катариной стеснялся. Он старался скрыть застенчивость, разговаривая рассеянно, небрежно, как будто его мысли были заняты чем-то совсем другим, далеким, -- так мог бы разговаривать тайный разведчик, который зашел мимоходом, отправляясь на задание в какие-то дальние и опасные места. -- Погулять? -- спросила Катарина. -- Шаг за шагом, по лескам, по мосткам, -- сказал Ньют. -- Я не знала, что ты в городе, -- сказала она. -- Только что приехал. -- Ты, как видно, все еще в армии, -- сказала она. -- Семь месяцев осталось, -- сказал он. Он служил в артиллерии рядовым 1-го класса. Форма на нем была измята, башмаки в пыли, лицо небритое. Он протянул руку за журналом. -- Дай-ка взглянуть. Красивый журнальчик, -- сказал он. Она отдала ему журнал. -- Я выхожу замуж, Ньют, -- сказала она. -- Знаю, -- сказал он. -- Пойдем погуляем. -- Но я ужасно занята, Ньют, -- сказала она. -- Свадьба-то через неделю! -- А мы погуляем, -- сказал Ньют, -- и ты вся разрумянишься. Будешь румяной невестой. -- Он перелистал журнал: -- Вот такой розовенькой, как эта, и эта, и эта. -- И он показал ей розовых невест на картинках. -- Это будет мой подарок Генри Стюарту Чэзенсу, -- сказал Ньют. -- Вот поведу тебя гулять и приведу ему обратно розовую невесту. -- Откуда ты знаешь, как его зовут? -- спросила Катарина. -- Мама написала, -- сказал Ньют. -- Он из Питсбурга? -- Верно, -- сказала она. -- Он тебе понравится! -- Возможно, -- сказал он. -- А ты... А ты можешь приехать на свадьбу, Ньют? -- Вот это сомнительно, -- сказал Ньют. -- У тебя отпуск короткий, да? -- Отпуск? -- сказал Ньют. Он рассматривал большую -- на две страницы -- рекламу столового серебра. -- А я не в отпуске, -- сказал он. -- Как? -- сказала она. -- Сам ушел, -- сказал Ньют. -- У них это называется "самоволка". -- Что ты, Ньют, зачем? -- Надо было узнать, какое столовое серебро ты думаешь выбрать. -- сказал он и стал читать вслух название из журнала. -- "Албемарль"? -- сказал он. -- Или "Легенда"? или "Роза равнин"? -- Он поднял глаза, усмехнулся. -- Собираюсь подарить вам с мужем ложку! -- сказал он. -- Ньют, Ньют, скажи мне, что ты хочешь? -- Хочу пойти погулять, -- сказал он. -- Ах, Ньют, ты меня дурачишь, ты вовсе не ушел в самоволку! -- сказала она. Ньют потихоньку засвистел, подражая полицейской сирене, и поднял брови. -- Ты... ты откуда ушел? -- Из форта Брегт, -- сказал он. -- Из Северной Каролины? -- сказала она. -- Да как же ты сюда добрался? Он поднял большой палец, помахал им, как машут, прося подвезти. -- За два дня, -- объяснил он. -- Твоя мама знает? -- спросила Катарина. -- Я вовсе не к маме приехал, -- объяснил Ньют. -- А к кому же? К тебе. Почему ко мне? -- спросила она. -- Потому что я тебя люблю, -- сказал Ньют. -- Ну как, пойдем погулять? Шаг за шагом, по лескам, по мосткам... Они шли лесом, по земле, устланной пожелтевшими листьями. Катарина сердилась, она расстроилась почти до слез. -- Слушай, Ньют, -- сказала она, -- что за сумасшествие! -- Это почему же? -- спросил он. -- Ну как же не сумасшествие: выбрал такое время говорить, что любишь меня. -- Она остановилась. -- Раньше ты никогда не говорил... -- Пошли дальше, -- сказал он. -- Нет, -- сказала она. -- Дальше не пойду. И вообще не надо было мне с тобой идти. -- Но ты же пошла, -- сказал он. -- Пришлось увести тебя из нашего дома, вдруг кто-нибудь вошел бы и услышал, что ты мне говоришь за неделю до свадьбы! -- А что они подумали бы? -- спросил он. -- Подумали бы, что ты сошел с ума. -- А почему? -- Должна тебе сказать, что я глубоко польщена, если ради меня ты действительно пошел на такое безумие, хотя я не очень-то верю, что ты в самоволке, но все может быть. И я не очень-то верю, что ты меня любишь, но может быть... -- Люблю, -- сказал Ныот. -- Прекрасно, я чрезвычайно польщена, -- сказала Катарина, -- и я очень люблю тебя как друга, Ньют, очень люблю, но уже поздно, ничего не поделаешь! -- Она отступила на шаг от него: -- Ты ведь ни разу в жизни даже не поцеловал меня! -- сказала она и тут же закрыла лицо руками. -- Нет, я вовсе не говорю, что ты сейчас должен поцеловать меня. Все это до того неожиданно, я просто не знаю, как мне поступить. -- Давай еще погуляем, -- сказал Ньют. -- Все-таки развлечение. Они пошли дальше. -- Ты чего же от меня ждал? -- спросила она. -- Почем я знал, что мне ждать? -- сказал он. -- Я ведь еще никогда таких вещей не делал. -- Может быть, ты думал, что я брошусь к тебе в объятия? -- спросила она. -- Может быть, -- сказал он. -- Прости, что я тебя разочаровала, -- сказала она. -- А я ничуть не разочарован, -- сказал он. -- Я же ни на что не рассчитывал. Все хорошо, и погулять приятно. Катарина вдруг остановилась. -- Знаешь, что сейчас будет? -- сказала она. -- Не-еет, -- сказал Ньют. -- Мы пожмем друг другу руки и расстанемся друзьями, -- сказала она. -- Вот что сейчас будет. Ньют кивнул. -- Ладно, -- сказал он. -- Ты меня хоть изредка вспоминай. Вспоминай, как крепко я тебя любил. И тут Катарина вдруг расплакалась. -- Что это значит? -- спросил Ньют. -- То, что я в бешенстве, -- сказала Катарина. -- Ты не имел никакого права... -- Надо же мне было узнать, -- сказал Ньют. -- Если бы я тебя любила, -- сказала Катарина, я тебе давно дала бы понять. -- Правда? -- спросил он. -- Да, -- сказала она. Повернувшись к нему, она посмотрела ему в глаза, лицо ее вспыхнуло румянцем. -- Ты бы сам понял, -- добавила она. -- Как? -- спросил он. -- Сам увидел бы, -- сказала Катарина. -- Женщины не очень-то умеют скрывать. Ньют всмотрелся в лицо Катарины. И, к ее ужасу, она поняла, что сказала правду -- женщина скрывать любовь не умеет, и теперь Ньют увидел эту любовь. И он сделал то, что должен был сделать: он поцеловал Катарину. -- С тобой просто сладу нет, -- сказала она. -- Вот как? -- сказал он. -- Не надо было... -- сказала она. -- Тебе не понравилось? -- спросил он. -- А чего ты ждал? -- сказала она. -- Дикой, неукротимой страсти? -- Я же тебе повторяю, -- сказал он, -- я никогда не знаю, что может случиться. -- Попрощаемся, и все, -- сказала она. Он нахмурился. -- Хорошо, -- сказал он. Она снова произнесла небольшую речь. -- Я ничуть не жалею, что мы с тобой поцеловались. Это было очень-очень мило. Нельзя было не поцеловаться, мы же стояли так близко. И я всегда буду помнить тебя, Ньют, и желаю тебе счастья. -- И тебе, -- сказал Ньют. -- Благодарю тебя, Ньют, -- сказала Катарина. -- Тридцать суток, -- сказал Ньют. -- Что? -- сказала она. -- Тридцать суток на гауптвахте, -- сказал Ньют. -- Вот во сколько мне обойдется один этот поцелуй. --. Мне... мне очень жаль, -- сказала она. -- Но я тебя не просила идти в самоволку. -- Знаю, -- сказал он. -- И вовсе ты не герой, -- сказала она, -- и никакой награды не заслужил: наделал глупостей, тоже мне герой! -- Наверно, приятно быть героем, -- сказал Ньют. -- А твой Генри Стюарт Чэзенс -- герой? -- Мог бы стать героем, если бы пришлось? -- сказала Катарина. Она с неудовольствием поняла, что они уже снова идут по лесу, забыв о прощании. Ты его действительно любишь? -- спросил Ньют. Конечно, люблю! -- с жаром выпалила она. -- разве я вышла бы за него, если б не любила? -- А что в нем хорошего? -- спросил Ньют. Катарина остановилась. -- Ты понимаешь, до чего отвратительно ты себя ведешь? -- сказала она. -- Да, в Генри много, много, много хорошего! И, наверно, много плохого. Но это не твое дело! Я люблю Генри и не обязана обсуждать с тобой его достоинства. -- Прости, -- сказал Ныот. -- Странно, честное слово! -- сказала Катарина. И Ньют опять поцеловал ее. Он поцеловал ее, потому что ей явно этого хотелось. Они зашли в огромный фруктовый сад. -- Как же мы оказались так далеко от дома, Ньют? -- спросила Катарина. -- Шаг за шагом, по лескам, по мосткам, -- сказал Ньют. Совсем близко, на колокольне школы для слепых, зазвонили колокола. -- Школа для слепых, -- сказал Ньют. -- Школа для слепых, -- повторила Катарина. Она покачала головой в каком-то сонном недоумении. -- Но мне же пора домой! -- сказала она. -- Давай попрощаемся! -- сказал Ньют. -- Как только я хочу с тобой проститься, ты меня целуешь, -- сказала Катарина. Ньют сел на скошенную траву под яблоней. -- Давай посидим, -- сказал он. -- Нет, -- сказала она. -- Я до тебя не дотронусь! -- сказал он. -- Не верю, -- сказала она. Катарина села под другим деревом, в двадцати шагах от него. Она закрыла глаза. -- Желаю тебе увидеть во сне Генри Стюарта Чэзенса, -- сказал Ньют. -- Кого? -- Желаю тебе увидеть во сне твоего чудного жениха, -- сказал Ньют. -- И увижу! -- сказала она. Она крепко зажмурилась, чтобы представить себе своего жениха. Ньют зевнул. Пчелы гудели в ветвях, и Катарина чуть не заснула. Открыв глаза, она увидела, что Ньют и в самом деле заснул. Он даже начал тихонько похрапывать. Целый час Катарина не будила Ныота, и пока он спал, она смотрела на него с глубочайшим обожанием. Тени от яблони пошли к востоку, колокола в школе для слепых зазвонили снова. -- Чик-а ди-ди-ди, -- завела песенку синичка. Где-то далеко зажужжал стартер машины, зажужжал и умолк, снова зажужжал и, умолкая, совсем затих. Катарина встала из-под своего дерева и опустилась на колени перед Ньютом. Ньют! -- позвала она. -- А? -- сказал он и открыл глаза. -- Поздно! -- сказала она. -- Привет, Катарина! -- сказал он. -- Привет, Ныот! -- ответила она. -- Я тебя люблю! -- сказал он. -- Знаю, -- сказала она. -- Слишком поздно, -- сказал он. -- Слишком поздно, -- повторила она. Он встал, крякнул, потянулся. -- Очень славная прогулка, -- сказал он. -- По-моему, тоже, -- сказала она. -- Что ж, расстанемся тут? -- сказал он. -- А куда денешься ты? -- спросила она. -- Доберусь до города, явлюсь по начальству, -- сказал он. -- Всего хорошего! -- сказала она. -- И тебе тоже, -- сказал он. -- Выйдешь за меня замуж, Катарина? -- Нет, -- сказала она. Он улыбнулся, пристально посмотрел на нее и быстро пошел прочь. Катарина следила, как он становится все меньше и меньше, теряясь в длинной череде теней и деревьев, и знала, что стоит ему сейчас остановиться, обернуться, позвать ее -- и она бросится к нему. Другого выхода у нее не будет. И Ньют остановился. Он обернулся. Он позвал ее. -- Катарина! -- крикнул он. Она бросилась к нему, обхватила его руками - говорить она не могла.
| 
