Подкатил  громадный  красно-белый  автобус.   Отлетающих   пригласили

садиться.

     - Что ж, ступайте, - сказал Дауге.

     Быков проворчал:

     - Успеем. Пока они все усядутся...

     Он исподлобья смотрел,  как  пассажиры  один  за  другим  неторопливо

поднимаются в автобус. Пассажиров было человек сто.

     - Это минут на пятнадцать, не меньше, - солидно заметил Гриша.

     Быков строго посмотрел на него.

     - Застегни рубашку, - сказал он.

     - Пап, жарко, - сказал Гриша.

     - Застегни рубашку, - повторил Быков. - Не ходи расхлюстанный.

     - Не бери пример с меня, - сказал Юрковский. - Мне можно, а тебе  еще

нельзя.

     Дауге взглянул на  него  и  отвел  глаза.  Не  хотелось  смотреть  на

Юрковского - на его уверенное рыхловатое лицо с брюзгливо отвисшей  нижней

губой,  на  тяжелый  портфель  с  монограммой,  на  роскошный  костюм   из

редкостного стереосинтетика. Лучше уж было глядеть  в  высокое  прозрачное

небо, чистое, синее, без единого облачка, даже птиц -  над  аэродромом  их

разгоняли ультразвуковыми сиренами.

     Быков-младший под внимательным  взглядом  Быкова-старшего  застегивал

воротник. Юрковский томно сказал:

     - В стратоплане спрошу бутылочку ессентуков и выкушаю...

     Быков-старший с подозрением спросил:

     - Печенка?

     - Почему обязательно печенка? - сказал Юрковский. - Мне просто жарко.

И пора бы тебе знать, что ессентуки от приступов не помогает.

     - Ты по крайней мере взял свои пилюли? - спросил Быков.

     - Что ты к нему пристал? - сказал Дауге.

     Все посмотрели на него. Дауге опустил глаза и сказал сквозь зубы:

     - Так ты не забудь, Владимир. Пакет Арнаутову  нужно  передать  сразу

же, как только вы прибудете на Сырт.

     - Если Арнаутов на Марсе, - сказал Юрковский.

     - Да, конечно. Я только прошу тебя не забыть.

     - Я ему напомню, - пообещал Быков.

     Они замолчали. Очередь у автобуса уменьшилась.

     - Знаете что, идите вы, пожалуйста, - сказал Дауге.

     - Да, пора идти, - вздохнул Быков. Он подошел к Дауге и обнял его.  -

Не печалься, Иоганныч, - сказал он тихо. - До свидания. Не печалься.

     Он  крепко  сжал  Дауге  длинными  костистыми  руками.  Дауге   слабо

оттолкнул его.

     - Спокойной плазмы, - проговорил он.